Медовый месяц ----->
*Графство Мейо. Побережье*
*Весь мир стал серым. Свинцовые тучи над неспокойным океаном. Серые утесы, камни, пожухлая трава и лишайник, припорошённые морской солью. Самый подходящий пейзаж, чтобы попробовать перенести его в мир графитных оттенков. Но карандаш то бесцельно зависал над белесой бумагой, то безжалостно ее царапал, выгрызая жалом отнюдь не морской простор у западных берегов Ирландии.*
*Сколько раз еще будучи в приюте мечтал отправиться сюда. Увидеть зеленные поля, отыскать среди кельтских земель волшебный мир, запечатлеть его в картинах и прославиться. Но сейчас, когда грифель драл бумагу, оставляя бессмысленные ломанные линии, все, чего хотел, это вонзить карандаш себе в грудь. До упора, по самый наконечник с ластиком. Лишь бы проткнуть и вырвать из тела чернеющий склизкий комок тоски, в который превратилось сердце. Но… щелк! Рассыпаясь на сломе мелкой черной крошкой, грифель сломался, оставляя дыру в листе, под несдержанный рык сквозь стиснутые зубы. Все бессмысленно и бесполезно*
Да пошло оно все…
*Замах, и карандаш полетел через скалистый край обрыва в пенящиеся волны внизу. Следом отправилась и папка с листами. Порыв ветра, растрепав картонные крылья, вырвал бумажные перья еще до того, как они коснулись воды, унося их дальше. Туда, где за графитной линией горизонта, скрывалась Атлантия и заброшенный дом у побережья Мунлайта. Туда, куда всей душой стремился сам. Только никто не позволил бы даже в воду нырнуть. Уже пробовал. В лучшем случае на запад удалось проплыть пару метров, как снова оказывался на берегу и получал свою порцию умеряющего равновесия, а то и гипноза. И все что мог, это приходить каждое утро сюда, к обрыву, и подставлять изможденное, заросшее щетиной лицо, пропахшему солью ветру. Подхваченные ветром холодные капли дождя долетали до кожи призраками воздушных поцелуев. Но сколько бы не закрывал глаза, как бы не напрягал свою фантазию, это не могло заменить губы Рогнеды, и в руках, цепляющихся за воображение, все еще была ускользающая пустота, что только усиливала разъедающую тоску. И как бы не старался держать ее под контролем, она рвала на части изнутри, причиняя нестерпимые страдания. И разум, в попытке хоть частично от нее избавиться, воззвал к магии, смешивая это толкающее на необдуманные поступки чувство с арканумом. Боль в груди усилилась, и найдя свое физическое воплощение среди других неведомых миров, засветилась на прижатой к телу ладони голубым пламенем. И, просочившись сквозь пальцы, болотный огонек, отбрасывая синие блики, завис в воздухе. На миг дышать стало легче, но следом депрессия накатила с новой силой, и когда расплывчатый шарик поплыл дальше, к краю обрыва, невольно шагнул следом. В этот миг сгусток света казался путеводной звездой, что, выдернув из серой жизни, могла привести к свету, к Рогнеде. И видя в огоньке избавление от своих страданий, шел следом, совершенно не замечая, что еще один шаг, и скалистая земля уйдет из-под ног. Но в тот миг, когда уже почти шагнул в пропасть, прямо перед лицом из неоткуда, отбрасывая изумрудные искры возникла кирпичная стена*
- Col ceathrar… кузен, тебе опять успокоительного отсыпать надо?
*Малыш Диглан, до этого старавшийся не мешать уединению своим обязательным присутствием, моментально появился за спиной, сбрасывая отвод глаз. И не надо было поворачиваться, чтобы увидеть на его веснушчатом лице усталое раздражение. Какая это уже была попытка, пускай и неосознанная? Вторая? Третья? Десятая? Уже и сам не помнил, как и сколько прошло дней с тех пор, как в последний раз видел жену. Бывшую. Об этом твердили присланные бумаги. Об этом постоянно говорили тетя Энис и Джерри, думая, что так станет легче. Быстрее забудется. Но все что хотелось, при попытке принять этот факт – это рвануть вниз на скалы. Но вновь обретенная родня и об этом позаботилась, удерживая от глупостей, приставила тюремщика-няньку, что и купол подержит, и равновесием шмальнет, если вновь дашь волю эмоциям. Хотя, казалось бы, малыш Диглан – долговязый рукастый парнишка пятнадцати лет, уж должен был понимать все эти чувства как никто другой. *
- Ну, и чего ты в этот раз психанул? Не, мне говорили, что художники шизанутые сами по себе, и когда не рисуется, к ним лучше не подходить, а то без уха… Кхм… Прости. Не хотел… О, вон оно что… Силан таких же призывал.
*Развеяв иллюзорную стену и подойдя ближе, мальчишка, за рукав пальто оттянул от края и уставился на все еще висевшего в воздухе и манящего к прыжку огонька, следя за тем, чтоб не попасть под его голубое свечение*
- Это болотные огоньки. Они любят заманивать туда, где люди гибнут. Он что на твою хандру приперся средь бела дня?
- Без понятия.
*Ответил сухо, бесцветно. Голос, как мир вокруг, тоже утратил все краски, служа лишь спорным признаком жизни ходячей оболочки с пустыми глазами, в которую моментально превращался, когда успокаивался. И, конечно, можно было рассказать кузену, что похоже тоже научился звать эти шарики депрессивного света, но зачем? Зачем вообще что-то делать, говорить, двигаться, если теперь это все не имело смысла. Разве только потому, что обещал. Потому что только так можно было увериться, что жизнь Гнеды не превратится в ад.*
Чем хуже мне, тем лучше ей. Пока я жив.
- Ну, вот, ты опять превратился в статую… *с губ мальчишки сорвался тяжкий вздох, а следом тихое бормотание*
Говорил же этой клыкастой, что рисовашки не помогут… *но в следующий миг, стараясь подбодрить, с задорной улыбкой ударил по плечу*
Эй, Фил, все не так уж плохо, ну…
*Но как бы Диглан не старался улыбаться, только ярче становилась его собственная тоска в серых глазах. И понимая всю бесполезность своих слов, мальчишка замолк, тоже уставившись куда-то за горизонт. Постояв с минуту, он вновь заговорил, без тени фальшивой улыбки, и с полным осознанием того, что все равно от этой внутренней боли никуда не деться, но жить дальше надо*
- Пошли домой. Пока мать нас опять за уши не притащила. Тебе все равно, а у меня и так лопухи растут.
*И не дожидаясь ответа, который и так бы не последовал, мальчишка вновь ухватился за рукав, унося во владения Бойлов*